— Вместе пойдем? — спросила Кармела, выглянув из-за его плеча.

— Нет. По отдельности. Ты — первая… Кстати, проверь документы. Может, что-нибудь потерялось.

Девушка сунула руку в карман, потом во второй и… потемнела лицом.

— Что⁈

— Флэшка!

— Какая?

— Отца. Я её потеряла, — в глазах у Кармелы плескался ужас.

— Плюнь, — равнодушно бросил Отеро. — Там все равно ничего не было.

— То есть, как это не было? Отец говорил, что…

Мужчина вздохнул.

— Он просто хотел, чтобы ты осталась жива.

— Но… — девушка замерла, пораженная внезапной догадкой. — Ты хочешь сказать, что…

— Да. Я хочу сказать именно это. Полковник Гальегос придумал, что на этой флэшке списки агентов, места расположения тайных баз и складов оружия на случай возможной партизанской войны. Он поручил тебе доставить её в надежное место, потому что не хотел, чтобы ты осталась с ним в Президентском дворце. А я… — капитан снова вздохнул, — меня он попросил проследить за тобой. Вот, собственно, всё.

— И ты согласился⁈

Теперь лицо девушки пылало гневом.

— А что мне ещё оставалось? — развел руками Отеро.

— Ты трус, капитан Санчес! Ты оставил своих погибать, а сам… Видеть тебя не хочу!

Кармела брезгливо отдернулась от своего спутника, словно от него дурно пахло, и, ничего больше не говоря, решительным шагом направилась к стоящим на остановке автобусам.

Отеро молча следил за ней и одновременно «сканировал» прилегающие к площади улицы. Он, действительно, хотя и не сразу, но согласился исполнить последний приказ Хуана Гальегоса. Довести его дочь до безопасного места. Даже если она сама будет против…

На станции четверо полицейских проверяли документы у отъезжающих. Их страховали с десяток военных с автоматами, в бронежилетах и шлемах. Выезд на шоссе к Пуэрто-ла-Крус перегораживал броневик. Когда подъезжал очередной автобус, он «нехотя» освобождал дорогу, а потом возвращался назад.

У Кармелы «документы» имелись. Их выписали за полчаса до выхода из Дворца Мирафлорес. Теперь девушку звали Алехандра Очоа, и проживала она в Эль Тигре. Отеро справить себе «чистую» ксиву, увы, не успел. Та, что лежала в кармане, была засвечена во всех полицейских базах, как принадлежащая охранному ведомству. Для бандитов она годилась, но мало-мальски серьезной проверки, как ни крути, не прошла бы.

Впрочем, капитан Санчес и не собирался её кому-то показывать. Приказ командира он выполнил. Как только автобус с Кармелой окажется на шоссе, Отеро уйдет назад, к окруженной мятежниками резиденции главы боливарианской республики. Дочь Хуана Гальегоса была совершенно права. Он должен быть сейчас там, со своими…

Когда в очереди перед ожидающей проверки Кармелой осталось пять человек, старший из проверяющих неожиданно поднес к уху рацию, несколько раз кивнул, после чего отдал подчиненным какой-то приказ. Что именно он приказал, Отеро догадался через секунду. Отъезжающих и их сумки начали проверять на наличие «посторонних предметов».

Поняв это, капитан почувствовал, как по его шее течёт струйка пота.

«Мъерда! У неё же Беретта…»

Решение пришло мгновенно.

Выдернув из-под куртки ПП, Отеро передернул затвор и поднял оружие…

Всё закончилось меньше, чем за минуту.

На другом краю площади неподвижно лежали двое военных, еще один, раненый в ногу, громко стонал у обочины. Шестеро, поддерживаемые выдвинувшимся на середину площади броневиком, осторожно двигались вдоль домов, заглядывая в каждый проулок.

Автобусы покидали станцию один за другим.

Полицейские, размахивая пистолетами, пытались утихомирить десятка три человек, не сумевших занять места в отъезжающих от остановки машинах.

Что случилось с Кармелой, уехала она или осталась в толпе, Отеро узнать не успел.

Он лежал на асфальте и мёртво смотрел в небеса.

Пистолет-пулемет капитан из рук так и не выпустил…

Багамские острова. Нью-Провиденс. Порт Нассау. Внешний рейд (27.10.2018 г.)

Море. Тропики. Вечер…

Шорох песка, пенные шапки волн…

Рыбацкие лодки, яхты, прогулочные корабли, круизные лайнеры…

Огни портового города, музыка, «неоновая» реклама, заполненная людьми набережная…

Запах жареной рыбы, небольшие закусочные, стоящие на улице столики…

Мирная суета…

Туристический рай…

Войны нет. Война на сто пятьдесят миль южнее. Это там рвутся ракеты и бомбы, туда летят начиненные смертью «Томагавки» и «Эй-Эл-Си-Эм», там гибнут люди, уничтожается инфрастуктура, давится воля к сопротивлению.

Прибывающим на модный курорт нет до этого дела. У них другие заботы.

Что может быть лучше, чем на неделю-другую забыть обо всех проблемах и наслаждаться морем и солнцем?

А те, кто сейчас умирают на юге, пусть умирают и дальше. Они сами во всем виноваты. Им столько раз предлагали вернуться в лоно цивилизации, столько раз пробовали наставить на путь истинный, вразумить и помочь, что нынешняя война уже никому здесь не кажется чем-то неправильным. Она лишь последнее средство, единственный способ навести хоть какой-то порядок…

— Чарли, тебе не кажется, что мы просто теряем время?

— Нет, Боб, не кажется. Даже наоборот, чем дальше, тем я всё больше и больше уверен: такую приманку они не упустят. Думаю, всё случится сегодня.

— Откуда такая уверенность?

— Из достоверных источников.

— Надеюсь, они работают не за идею?

— Естественно, нет. Только за деньги. За очень приличные деньги.

— Ну, в таком случае, я спокоен. За очень приличные деньги я и на собственную жену настучал бы.

— Боб, у тебя нет жены.

— Вот поэтому и настучал бы.

Оба мужчины сдержанно посмеялись.

Изумрудные лужайки гольф-клуба особенно хорошо смотрелись с верхней террасы бунгало. Хотя окрестности уже накрыла вечерняя темнота, незаметные днём фонари подсвечивали поле с различных ракурсов, отчего оно выглядело нереально красивым, похожим на голливудские декорации. Хоть сказку снимай, хоть сагу о непобедимом агенте с двумя нулями.

Бокалы мартини в руках собеседников лишь дополняли антураж невольно складывающейся «бондианы». Для полноты картины не хватало только какой-нибудь роковой красотки и крадущихся в потёмках злодеев.

Где-то внизу звучала «живая» музыка. Небольшой оркестр, как мог, развлекал гостей дорогого отеля. В партиях скрипок и саксофонов совершенно терялся гул бьющегося о волноломы прибоя. Полоса золотисто-песчаных пляжей, тянущаяся вдоль всего северного побережья Парадайс-Айленда, отделяла океанские волны от зоны ночных развлечений. Редко кто из туристов забредал на пляж в сумерки. То, что казалось романтикой днем, вечером выглядело на удивление скучно и невыразительно. Жёлтое, зелёное и голубое превращалось в унылое серое, и никакие сотни оттенков не могли спасти его от надвигающегося со всех сторон мрака.

Гораздо интереснее было смотреть на ночной океан не с опустевшего пляжа, а со специальных площадок, оборудованных смотровыми трубами. Платишь два доллара, опускаешь в прорезь жетончик и с помощью мощной оптики целую минуту наслаждаешься невидимыми невооруженному глазу «красотами». Стоящим на рейде гигантским круизным судном «Перла Кариба» с десятком подсвеченных иллюминацией палуб. Серебристым диском Луны, становящимся в окуляре подзорной трубы огромным, как русский пасхальный блин, испещрённый настоящими кратерами и горами. Снующими туда-сюда лодочками и яхтами с горящими ходовыми огнями и застывшими за штурвалами капитанами. И, наконец — самое вкусное — угловатой махиной военного корабля, прячущегося от любопытных глаз за небольшим островком и время от времени шарящего по акватории мощным прожектором, отгоняя настырных любителей селфи и прочих праздношатающихся…

— И всё-таки я опасаюсь.

— Чего?

— Вдруг мы что-нибудь не учли? Прошляпим хоть одного диверсанта, даже электрический стул покажется благом.

— Не беспокойся, Боб. Не прошляпим. «Чёрные осы» хороши в джунглях, но как боевые пловцы они слабоваты, и оборудования нормального нет. Против наших «тюленей» их «дьяволы» — сущие дети.

— Я знаю, Чарли. Но всё равно немного тревожно.

— Тревожно? Отнюдь. У нас есть две группы на самом «Зумвальте», плюс четыре на катерах, одна постоянно в воде. Акустики бдят днём и ночью, осведомители… О! А вот, кстати, и они, легки на помине.

Тот, кого звали Чарли, достал из кармана смартфон и приложил к уху:

— Я слушаю… Да… Да… Да… Я понял. Продолжайте работать. С утра с вами обязательно свяжутся.

Боб поставил на столик недопитый бокал и вопросительно посмотрел на коллегу: